Клепиков
Александр Вячеславович
ААНИИ
место работы :
Дата рождения :
место рождения :
страна :
научная сфера :
Учёная степень :
Альма-матер :
Должность :
1 января 1956
Ленинград
Россия
океанология, исследование Южного океана
кандидат физико-математических наук
ЛГУ
заместитель директора, начальник Российской антарктической экспедиции
Родился в Ленинграде 1 января 1956 г
В 1978 г. окончил Ленинградский государственный университет
и получил диплом инженера-океанолога. С 1978 по 1980 г. работал в Арктическом и антарктическом научно-исследовательском институте (ААНИИ). В 1980–1983 гг. – аспирант Ленинградского гидрометеорологического института, где в 1983 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему «Квазигеострофическая модель циркуляции вод Южного океана с параметризацией синоптических вихрей».
В 1984–1990 гг. – младший, затем старший научный сотрудник АНИИ, а в 1993–2016 гг. – заведующий Лабораторией океанологических и климатических исследований Антарктики (ЛОКИА).
В 1986 г в 32-й Советской антарктической экспедиции (САЭ) – инженер-океанолог на НИС «Профессор Зубов». В 35-й САЭ (НЭС «Академик Федоров», 1990) –начальник морского отряда. В рейсе г/с «Антарктида» на шельфе о. Сахалин – начальник экспедиции.
Занимался океанографией Южного океана, моделированием океанической циркуляции, изменениями климата в Арктике и Антарктике и их последствиями, организацией научных исследований в Антарктике, параметризацией процессов синоптического масштаба в моделях крупномасштабной океанической циркуляции и, в частности, по динамике Антарктического циркумполярного течения.
Российский эксперт группы по изменениям климата Программы арктического мониторинга и оценки Арктического совета, эксперт Исполнительного совета по полярным наблюдениям, исследованиям и обслуживанию Всемирной метеорологической организации (ВМО), член научного комитета проекта «Климат и криосфера» ВМО.
С 2016 г. – зам. директора ААНИИ по Антарктике, начальник Российской антарктической экспедиции (РАЭ).
Награжден знаками «Почетный работник гидрометеослужбы России» (2006), «Заслуженный метеоролог Российской Федерации» (2007).
В 1978 г. окончил Ленинградский государственный университет
и получил диплом инженера-океанолога. С 1978 по 1980 г. работал в Арктическом и антарктическом научно-исследовательском институте (ААНИИ). В 1980–1983 гг. – аспирант Ленинградского гидрометеорологического института, где в 1983 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему «Квазигеострофическая модель циркуляции вод Южного океана с параметризацией синоптических вихрей».
В 1984–1990 гг. – младший, затем старший научный сотрудник АНИИ, а в 1993–2016 гг. – заведующий Лабораторией океанологических и климатических исследований Антарктики (ЛОКИА).
В 1986 г в 32-й Советской антарктической экспедиции (САЭ) – инженер-океанолог на НИС «Профессор Зубов». В 35-й САЭ (НЭС «Академик Федоров», 1990) –начальник морского отряда. В рейсе г/с «Антарктида» на шельфе о. Сахалин – начальник экспедиции.
Занимался океанографией Южного океана, моделированием океанической циркуляции, изменениями климата в Арктике и Антарктике и их последствиями, организацией научных исследований в Антарктике, параметризацией процессов синоптического масштаба в моделях крупномасштабной океанической циркуляции и, в частности, по динамике Антарктического циркумполярного течения.
Российский эксперт группы по изменениям климата Программы арктического мониторинга и оценки Арктического совета, эксперт Исполнительного совета по полярным наблюдениям, исследованиям и обслуживанию Всемирной метеорологической организации (ВМО), член научного комитета проекта «Климат и криосфера» ВМО.
С 2016 г. – зам. директора ААНИИ по Антарктике, начальник Российской антарктической экспедиции (РАЭ).
Награжден знаками «Почетный работник гидрометеослужбы России» (2006), «Заслуженный метеоролог Российской Федерации» (2007).
все видеоинтервью проекта
Расшифровка интервью Клепиков А.В.
Как я выбрал профессию: я закончил в 1973 году физико-математическую школу номер 38 в городе Ленинграде, потом поступил на географический факультет Ленинградского государственного университета. Поступал я на факультет, а распределение по кафедрам было потом уже на втором курсе, и, собственно, собирался быть океанологом.
Меня это привлекало, экспедиции, загранплавания, я знал об этом и поступил туда, отучился и на практике был в интересных экспедициях достаточно.
Первая экспедиция у нас после второго курса - это по Финскому заливу, на судне, которое кафедра арендовала. Собственно, это обучение, первая практика. А потом были рейсы на судне Академик Вернадский из Севастополя после третьего курса в Средиземное море, и после 4 курса в Атлантику, в Атлантический океан, Саргассово море.
По окончании я распределился в Институт Арктики и Антарктики в Отдел полярного эксперимента. Это был такой модный одел и проводился полярный эксперимент в северном полушарии и в южном полушарии в приполярных областях. Международные собирались данные морские, атмосферные. И для этого эксперимента был создан специальный отдел, я там писал диплом в группе гидродинамического моделирования - то есть модели океана создавались. Я в ней работал, защитил диссертацию физмат наук, связанную с моделированием в океане - это все было восьмидесятые годы – в восемьдесят шестом году.
Потом я работал заведующим лабораторией Южного океана. Южный океан, не все знают, что это такое, это океан, омывающий Антарктиду, то есть как бы соединяет южные части Тихого, Атлантического и Индийского океанов. Он был выделен в отдельный географический объект сначала в СССР, и в России это не очень принималось. Сейчас это так сказать уже общепринятое - южные части вот этих трех океанов объединяется в один объект - Южный океан, и у нас была лаборатория Южного океана. Поскольку Институт Арктики и Антарктики организовывал соответственно логистические операции по снабжению советских антарктических станций, которых на пике было одиннадцать, а сейчас 5, и естественно, там были большие судовые операции. Участвовали разные суда и с них проводились работы океанологические, много собиралась материала. Также с собирали материал о южном океане суда Академии наук, суда организации рыборазведки, ну и вообще рыбной организации, и военной организации. Было много данных, поэтому у нас была целая большая лаборатория. Там работало до 40 человек в Лаборатории Южного океана. В российское время уже после 91 года, естественно, все постепенно стало рушиться. Практически с 92 по 97 год не было ни одной океанологической съемки в Южном океане, о есть поддерживались станции, судно «Академик Фёдоров» привозило грузы, полярников, развозили по с по станциям, которых число которых сократилось сначала да 6 потом до 5. Работы не проводились, но занимались моделированием, использованием архивных данных, данных международных экспедиций, иностранных судов. То есть какие-то исследования проводили и дела шли ну прямо скажем не очень хорошо. Но с 99 года началось выполнение федеральной целевой программы «Мировой океан», где была подпрограмма Антарктика и там появилось некоторое финансирование и больше стало выделяться денег собственно на операции логистические в Антарктиде. Стали собираться данные и, собственно говоря, эта программа просуществовала до 2013 года, практически 14 лет 99 по 2013, потом, к сожалению, она прекратилась. Мы разработали ее продолжение, но так оно и не было запущено из-за отсутствия финансирования, ну все время какая-то работа была, какие-то были подработки, какие-то хоздоговорные работы, не обязательно по Антарктике. Я был зав. лаборатории все это время, и еще параллельно начиная с 2000 года меня просто просили, я был привлечен к работам в Арктике, связанным с деятельностью одной из групп Арктического совета - группа арктического мониторинга и оценки AMAP со штаб-квартирой в Осло. Сейчас она в Тромсё находится. Мне предложили заниматься аналитической работой. В основном эта группа раньше занималась загрязнениями, а с 2000 года в связи с потеплением климата, которое особенно ярко проявляется в Арктике, она активизировала климатические исследования. Руководство Росгидромета обратилось в ААНИИ с просьбой выделить кого-то для координации этих работ. Но прежде всего речь шла об анализе - то есть это не организация экспедиций или сами экспедиции, это аналитика опубликованных статей. Программа AMAP – арктического мониторинга, основная ее задача - подготовка оценочных докладов, которые основываются на опубликованных работах. Вот мы анализировали - моя задача была прежде всего обобщать российские работы и привлекать экспертов, которые бы это делали, поскольку там проблема такая широкая, и там не просто физически скажем океанологи метеорологи и гляциологи, которых я конечно хорошо знал. Там и биологи привлечены, экономисты, поскольку на экономику влияет потепление. Там то, что мерзлота разрушается, подвергаются риску конструкции, сооружения, берега размываются, ну плюс влияние на биологические виды - проникновение на север южных агрессивных видов, которые там замещают арктические хрупкие экосистемы. То есть там биологи и экологи. Я этой работой занимался еще параллельно антарктической, что тоже даже достаточно интересна работа. Мы сделали несколько оценочных докладов по Арктике, которые представляли интерес и использовались в докладах межправительственной группы экспертов по климату IPCC b там были тоже разделы по Арктике, и они основывались на работах наших оценочных докладов.
Потом мне было предложено бывшим директором института Антарктики и Арктики Фроловым Иваном Евгеньевичем, поскольку я в ФЦП «Мировой океан», подпрограмма Антарктика, был координатором этой программы, предложили мне возглавить Российскую Антарктическую экспедицию. Там чисто такие административные решения, ее руководитель РАЭ многолетний с 91 года Лукин Валерий Владимирович, известный полярник, ему уже за 70 лет было, и формально он не мог быть замдиректора. Там но определенные ограничения по возрасту и не будучи замдиректора, нельзя подписывать какие-то бумаги важные, ну и вот поэтому была предложена должность мне. Так что я возглавил, но это совершенно другая работа, это чисто такая организационно-административная, и во многом сейчас самые проблемы связаны с 44м федеральным законом по госзакупкам. Это самое сложное, поскольку все закупается очень сложным образом. Закупается для Антарктики достаточно много, поскольку бюджет сейчас полтора миллиарда рублей, и в основном это идет на закупки, соответственно, топлива ну и техника для станции, стройматериалы и т.д.
Российская антарктическая экспедиция – она ежегодная постоянно действующая, она очень сложно структурирована. Там есть зимовочный состав, сезонный состав. Она у нас действует с 1955 года - тогда называлась первая Комплексная антарктическая экспедиция, а потом ее переименовали в Советскую антарктическую экспедицию. С 92 года в Российскую антарктическую экспедицию.
Очень сильно выросли цены, а финансирование не так выросло, и 44 федеральный закон сильно регламентирует закупки. Вот поэтому это все усложняет работу на берегу, это самое главное. У нас еще много сложностей: мы очень много закупаем за рубежом топлива, и соответственно, для нас важны валютные курсы и способы закупки за рубежом тоже, в общем, как и по 44 закону, не очень простые.
Я от научной к управленческой перешел фактически с 1990 года, когда, началась целевая программа «Мировой океан» и там я уже занимался большей степени, процентов 70 -80 времени, организационной работой. Там участвовало 28 институтов по максимуму, было 14 проектов, сначала 19, потом их укрупнили, потом 14, потом стало пять крупных проектов. Но все равно очень большая была организационная работа, отчетность. Так что постепенно укрупняли - для отчетности меньше - когда там 19 проектов 19 отчетов - все контролировать сложнее. Проекты были климатический проект, палеоклиматический, связанный с озером Восток, потом геологический и биологический. Вот такое деление естественно.
В общем интересно всем заниматься, поэтому и я по науке еще иногда статьи пишу, недавно обзор делал. В общем то все интересно, кроме 44 федерального закона, кроме с госзакупок. Ну там тоже конечно интересные люди, которые в это вовлечен, и еще какие-то там хитрые обходные пути… тоже надо так сказать проявлять какую-то сообразительность.
Важно иметь базовые знания: это прежде всего физика, математика, химия. Химия такая наука специфическая фактически раздел физики. Очень важно и сейчас как-то это… в советское время было ну как-то получше. Были более специализированные школы, вот сейчас понятно почему стало много юристов, экономистов и люди туда идут и понятно, что там больше платят.
Для наших естественных наук - это базовое образование очень важно, язык очень важен поскольку большая часть публикации самых крутых делается на английском языке. Мне сейчас трудно оценивать, потому что я вот собственно говоря уже пятый год занимаюсь проблемами экспедиции. До этого был еще короткий период, я был зам директора по международному сотрудничеству, был такой переходный период, вот поэтому мне трудно оценить, но то, что я слышал от коллег, не очень высоко оценивается уровень школьного институтского образования. В советское время все-таки… к ученым тоже относились в общем так в народе, не очень может быть хорошо, там пишут диссертации, там переписывают и так далее, но при этом все-таки в целом для большой группы людей это представляло большую ценность. Науке в общем-то платили и, скажем так, у нас заведующий лабораторией, доктор наук, получал 450 рублей. А директор института 600, то есть это такие, в общем то, хорошие деньги были в советское время.
Сейчас конечно ситуация сложная, хотя везде разное. Мы сейчас гораздо сложнее структуры - можно гранты получать, и зарубежные в том числе. То есть все очень по-разному.
Напутствие: я вот назвал: нужно базовые науки учить, они, по любому, пригодятся и развивают мозг - математика и физика, даже если человек потом станет юристом и экономистом. Учить язык, что тоже важно сейчас. Сейчас отправляется экспедиция, народ достаточно разный есть - молодой и возрастной, и там будет на борту четыре человека из польской антарктической экспедиции. Они давно с нами договаривались, просили, они там все оплачивают, чтобы их отвезли на бывшую польскую антарктическую станцию, которая была заброшено в конце 80-х, когда там началась перестройка уклада жизни. Находится с нашей сезонной полевой базой рядом, они сядут на борт в Бремерхафене - четыре человека, и они просили кого-то определить с английским языком, кто бы с ними, так сказать курировал там, помогал освоиться на судне во время перехода. Была проблема найти людей с языком. Они все прекрасно говорят, а у нас найти из членов экспедиции… там много простых людей - у нас механики, механики-водители, повара и так далее… собственным язык особо не нужен, но и среди ученых есть те, которые не очень знают, поэтому язык важен. Язык, математика, физика. Действительно есть люди, которые, побывав в Арктике и Антарктике, потом их туда тянет.
Меня это привлекало, экспедиции, загранплавания, я знал об этом и поступил туда, отучился и на практике был в интересных экспедициях достаточно.
Первая экспедиция у нас после второго курса - это по Финскому заливу, на судне, которое кафедра арендовала. Собственно, это обучение, первая практика. А потом были рейсы на судне Академик Вернадский из Севастополя после третьего курса в Средиземное море, и после 4 курса в Атлантику, в Атлантический океан, Саргассово море.
По окончании я распределился в Институт Арктики и Антарктики в Отдел полярного эксперимента. Это был такой модный одел и проводился полярный эксперимент в северном полушарии и в южном полушарии в приполярных областях. Международные собирались данные морские, атмосферные. И для этого эксперимента был создан специальный отдел, я там писал диплом в группе гидродинамического моделирования - то есть модели океана создавались. Я в ней работал, защитил диссертацию физмат наук, связанную с моделированием в океане - это все было восьмидесятые годы – в восемьдесят шестом году.
Потом я работал заведующим лабораторией Южного океана. Южный океан, не все знают, что это такое, это океан, омывающий Антарктиду, то есть как бы соединяет южные части Тихого, Атлантического и Индийского океанов. Он был выделен в отдельный географический объект сначала в СССР, и в России это не очень принималось. Сейчас это так сказать уже общепринятое - южные части вот этих трех океанов объединяется в один объект - Южный океан, и у нас была лаборатория Южного океана. Поскольку Институт Арктики и Антарктики организовывал соответственно логистические операции по снабжению советских антарктических станций, которых на пике было одиннадцать, а сейчас 5, и естественно, там были большие судовые операции. Участвовали разные суда и с них проводились работы океанологические, много собиралась материала. Также с собирали материал о южном океане суда Академии наук, суда организации рыборазведки, ну и вообще рыбной организации, и военной организации. Было много данных, поэтому у нас была целая большая лаборатория. Там работало до 40 человек в Лаборатории Южного океана. В российское время уже после 91 года, естественно, все постепенно стало рушиться. Практически с 92 по 97 год не было ни одной океанологической съемки в Южном океане, о есть поддерживались станции, судно «Академик Фёдоров» привозило грузы, полярников, развозили по с по станциям, которых число которых сократилось сначала да 6 потом до 5. Работы не проводились, но занимались моделированием, использованием архивных данных, данных международных экспедиций, иностранных судов. То есть какие-то исследования проводили и дела шли ну прямо скажем не очень хорошо. Но с 99 года началось выполнение федеральной целевой программы «Мировой океан», где была подпрограмма Антарктика и там появилось некоторое финансирование и больше стало выделяться денег собственно на операции логистические в Антарктиде. Стали собираться данные и, собственно говоря, эта программа просуществовала до 2013 года, практически 14 лет 99 по 2013, потом, к сожалению, она прекратилась. Мы разработали ее продолжение, но так оно и не было запущено из-за отсутствия финансирования, ну все время какая-то работа была, какие-то были подработки, какие-то хоздоговорные работы, не обязательно по Антарктике. Я был зав. лаборатории все это время, и еще параллельно начиная с 2000 года меня просто просили, я был привлечен к работам в Арктике, связанным с деятельностью одной из групп Арктического совета - группа арктического мониторинга и оценки AMAP со штаб-квартирой в Осло. Сейчас она в Тромсё находится. Мне предложили заниматься аналитической работой. В основном эта группа раньше занималась загрязнениями, а с 2000 года в связи с потеплением климата, которое особенно ярко проявляется в Арктике, она активизировала климатические исследования. Руководство Росгидромета обратилось в ААНИИ с просьбой выделить кого-то для координации этих работ. Но прежде всего речь шла об анализе - то есть это не организация экспедиций или сами экспедиции, это аналитика опубликованных статей. Программа AMAP – арктического мониторинга, основная ее задача - подготовка оценочных докладов, которые основываются на опубликованных работах. Вот мы анализировали - моя задача была прежде всего обобщать российские работы и привлекать экспертов, которые бы это делали, поскольку там проблема такая широкая, и там не просто физически скажем океанологи метеорологи и гляциологи, которых я конечно хорошо знал. Там и биологи привлечены, экономисты, поскольку на экономику влияет потепление. Там то, что мерзлота разрушается, подвергаются риску конструкции, сооружения, берега размываются, ну плюс влияние на биологические виды - проникновение на север южных агрессивных видов, которые там замещают арктические хрупкие экосистемы. То есть там биологи и экологи. Я этой работой занимался еще параллельно антарктической, что тоже даже достаточно интересна работа. Мы сделали несколько оценочных докладов по Арктике, которые представляли интерес и использовались в докладах межправительственной группы экспертов по климату IPCC b там были тоже разделы по Арктике, и они основывались на работах наших оценочных докладов.
Потом мне было предложено бывшим директором института Антарктики и Арктики Фроловым Иваном Евгеньевичем, поскольку я в ФЦП «Мировой океан», подпрограмма Антарктика, был координатором этой программы, предложили мне возглавить Российскую Антарктическую экспедицию. Там чисто такие административные решения, ее руководитель РАЭ многолетний с 91 года Лукин Валерий Владимирович, известный полярник, ему уже за 70 лет было, и формально он не мог быть замдиректора. Там но определенные ограничения по возрасту и не будучи замдиректора, нельзя подписывать какие-то бумаги важные, ну и вот поэтому была предложена должность мне. Так что я возглавил, но это совершенно другая работа, это чисто такая организационно-административная, и во многом сейчас самые проблемы связаны с 44м федеральным законом по госзакупкам. Это самое сложное, поскольку все закупается очень сложным образом. Закупается для Антарктики достаточно много, поскольку бюджет сейчас полтора миллиарда рублей, и в основном это идет на закупки, соответственно, топлива ну и техника для станции, стройматериалы и т.д.
Российская антарктическая экспедиция – она ежегодная постоянно действующая, она очень сложно структурирована. Там есть зимовочный состав, сезонный состав. Она у нас действует с 1955 года - тогда называлась первая Комплексная антарктическая экспедиция, а потом ее переименовали в Советскую антарктическую экспедицию. С 92 года в Российскую антарктическую экспедицию.
Очень сильно выросли цены, а финансирование не так выросло, и 44 федеральный закон сильно регламентирует закупки. Вот поэтому это все усложняет работу на берегу, это самое главное. У нас еще много сложностей: мы очень много закупаем за рубежом топлива, и соответственно, для нас важны валютные курсы и способы закупки за рубежом тоже, в общем, как и по 44 закону, не очень простые.
Я от научной к управленческой перешел фактически с 1990 года, когда, началась целевая программа «Мировой океан» и там я уже занимался большей степени, процентов 70 -80 времени, организационной работой. Там участвовало 28 институтов по максимуму, было 14 проектов, сначала 19, потом их укрупнили, потом 14, потом стало пять крупных проектов. Но все равно очень большая была организационная работа, отчетность. Так что постепенно укрупняли - для отчетности меньше - когда там 19 проектов 19 отчетов - все контролировать сложнее. Проекты были климатический проект, палеоклиматический, связанный с озером Восток, потом геологический и биологический. Вот такое деление естественно.
В общем интересно всем заниматься, поэтому и я по науке еще иногда статьи пишу, недавно обзор делал. В общем то все интересно, кроме 44 федерального закона, кроме с госзакупок. Ну там тоже конечно интересные люди, которые в это вовлечен, и еще какие-то там хитрые обходные пути… тоже надо так сказать проявлять какую-то сообразительность.
Важно иметь базовые знания: это прежде всего физика, математика, химия. Химия такая наука специфическая фактически раздел физики. Очень важно и сейчас как-то это… в советское время было ну как-то получше. Были более специализированные школы, вот сейчас понятно почему стало много юристов, экономистов и люди туда идут и понятно, что там больше платят.
Для наших естественных наук - это базовое образование очень важно, язык очень важен поскольку большая часть публикации самых крутых делается на английском языке. Мне сейчас трудно оценивать, потому что я вот собственно говоря уже пятый год занимаюсь проблемами экспедиции. До этого был еще короткий период, я был зам директора по международному сотрудничеству, был такой переходный период, вот поэтому мне трудно оценить, но то, что я слышал от коллег, не очень высоко оценивается уровень школьного институтского образования. В советское время все-таки… к ученым тоже относились в общем так в народе, не очень может быть хорошо, там пишут диссертации, там переписывают и так далее, но при этом все-таки в целом для большой группы людей это представляло большую ценность. Науке в общем-то платили и, скажем так, у нас заведующий лабораторией, доктор наук, получал 450 рублей. А директор института 600, то есть это такие, в общем то, хорошие деньги были в советское время.
Сейчас конечно ситуация сложная, хотя везде разное. Мы сейчас гораздо сложнее структуры - можно гранты получать, и зарубежные в том числе. То есть все очень по-разному.
Напутствие: я вот назвал: нужно базовые науки учить, они, по любому, пригодятся и развивают мозг - математика и физика, даже если человек потом станет юристом и экономистом. Учить язык, что тоже важно сейчас. Сейчас отправляется экспедиция, народ достаточно разный есть - молодой и возрастной, и там будет на борту четыре человека из польской антарктической экспедиции. Они давно с нами договаривались, просили, они там все оплачивают, чтобы их отвезли на бывшую польскую антарктическую станцию, которая была заброшено в конце 80-х, когда там началась перестройка уклада жизни. Находится с нашей сезонной полевой базой рядом, они сядут на борт в Бремерхафене - четыре человека, и они просили кого-то определить с английским языком, кто бы с ними, так сказать курировал там, помогал освоиться на судне во время перехода. Была проблема найти людей с языком. Они все прекрасно говорят, а у нас найти из членов экспедиции… там много простых людей - у нас механики, механики-водители, повара и так далее… собственным язык особо не нужен, но и среди ученых есть те, которые не очень знают, поэтому язык важен. Язык, математика, физика. Действительно есть люди, которые, побывав в Арктике и Антарктике, потом их туда тянет.